Плач в ночи - Страница 40

— Я не Каролина, — тихо отозвалась Дженни.

— Родная, пойми, я не жесток с животными. Я не суров без причины. В тот первый вечер у тебя в квартире я видел: ты не поняла, почему я удивился тому, что ты даешь Макпартленду деньги; то же самое было и в день нашей свадьбы. Но все снова вернулось, чтобы мучить нас, да?

«Если бы ты только знал», — подумала Дженни.

С профессиональной улыбкой, словно приклеенной к лицу, к ним направлялся метрдотель с меню.

— А теперь, моя милая, — сказал Эрих, — решим, что мы немного прояснили обстановку. Устроим замечательный ужин вдвоем, и, пожалуйста, не забывай, что я предпочитаю быть здесь и сейчас с тобой, чем где-то еще с кем угодно другим в мире.

Когда они вернулись домой, Дженни специально надела сорочку цвета морской волны. За ужином она не сказала Эриху о том, что, возможно, беременна. Ее потрясла точность его наблюдений. Она все скажет, когда они лягут и он обнимет ее.

Но Эрих не остался с женой.

— Мне нужно побыть одному. Я вернусь к четвергу, но не раньше.

Дженни не осмелилась возразить.

— Только не утони в творческом вдохновении и не забудь, что в пятницу на ужин приходят Марк и Эмили.

Эрих посмотрел на лежащую в постели жену:

— Не забуду.

Он вышел, не поцеловав Дженни. А она снова осталась одна в мрачной спальне, чтобы провалиться в тяжелый сон, который становился привычным.

Глава 19

Несмотря ни на что, организация ужина была приятным развлечением. Дженни хотела сама все купить, но решила не устраивать сцен из-за машины. Вместо этого она составила длинный список для Эльзы.

— Закуска «Сен-Жак» в порционных кастрюльках, — сказала она Эриху, когда тот вернулся в пятницу утром. — У меня она отлично получается. И Марк любит жаркое на ребрышках, говоришь?

Она продолжала болтать, намереваясь преодолеть заметное отчуждение. «Он с этим справится, — подумала Дженни. — Особенно когда узнает про малыша».

Кевин больше не звонил. Может, познакомился с девушкой из труппы и завязал с ней отношения. Если так, то какое-то время от него не будет ни слуху ни духу. Если будет нужно, как только процесс удочерения завершится, Дженни с мужем примут законные меры, чтобы заставить Кевина держаться от них подальше. Или, если Кевин и вправду попытается отменить удочерение, в качестве последнего средства Эрих мог бы откупиться от него. Дженни взмолилась: «Пожалуйста, пусть у детей будет дом, настоящая семья. Пусть у нас с Эрихом снова все будет хорошо».

Вечером Дженни выставила на стол изящный лиможский фарфор с сине-золотой каймой. Марка и Эмили ждали в восемь. Она поймала себя на том, что с нетерпением ждет знакомства с Эмили. У нее всю жизнь были подруги. С большинством из них она перестала общаться из-за нехватки времени после рождения Бет и Тины. Может, они с Эмили подружатся.

Дженни сказала об этом мужу.

— Сомневаюсь, — ответил тот. — В свое время Ганноверы были очень не против, чтобы я стал их зятем. Роджер Ганновер - президент банка в Грэнит-Плейс и имеет отличное представление о моем капитале.

— Ты когда-нибудь встречался с Эмили?

— Недолго. Но мне было неинтересно, и я не хотел попасть в неловкую ситуацию. Я ждал идеальную женщину, понимаешь?

— Ну, дорогой, ты ее нашел, — Дженни постаралась, чтобы ее голос прозвучал озорно.

Эрих поцеловал жену:

— Я очень надеюсь на это.

Дженни вздрогнула. «Он шутит», — убедила она себя.

Уложив Бет и Тину спать, она переоделась в белую шелковую блузку с кружевными манжетами и разноцветную юбку до щиколоток. Изучив в зеркале свое отражение, она поняла, что смертельно бледна. Но румяна это исправили.

В гостиной Эрих поставил чайный столик в качестве бара. Когда Дженни вошла в комнату, он внимательно оглядел ее.

— Мне нравится этот наряд.

— Хорошо, — улыбнулась она. — Ты, безусловно, немало заплатил за него.

— Я думал, он тебе не нравится. Раньше ты его ни разу не надевала.

— Ну, для обычного дня слишком нарядно.

Эрих подошел к ней:

— Что за пятнышко на рукаве?

— Это? А, всего лишь пылинка. Наверное, в магазине испачкалось.

— Ты точно не надевала этот наряд?

Почему он спрашивает? Может, он слишком чувствителен и понял, что она скрывает от него что-то?

— Сегодня надела в первый раз, честное скаутское.

Звонок в дверь был долгожданной помехой. У Дженни уже начало пересыхать во рту. «Выходит так, что я боюсь выдать себя, и неважно, что при этом говорит Эрих», — подумала она.

Марк был в крапчатом пиджаке, который отлично на нем сидел, подчеркивая седину, широкие плечи и силу высокого худощавого тела. Женщине рядом с ним было около тридцати: хрупкая, с широко раскрытыми любопытными глазами и русыми волосами, которые доходили до воротника ее хорошо скроенного коричневого бархатного костюма. Дженни решила, что Эмили производит впечатление человека, в жизни ни на секунду не усомнившегося в себе. Она откровенно оглядела Дженни с головы до ног.

— Вы же понимаете, что всем в городе я должна отчитаться о том, какая вы; любопытство бьет через край. Мать дала мне список из двадцати вопросов, которые я должна осторожно вплести в разговор. Вы, по правде говоря, не баловали общество своим присутствием.

Не успела Дженни ответить, как рука Эриха скользнула ей на талию.

— Если бы мы уехали в круиз на два месяца в качестве свадебного путешествия, никто бы и слова против не сказал. Но, как говорит Дженни, так как мы решили устроить медовый месяц в собственном доме, Грэнит-Плейс в ярости оттого, что я не разбил лагерь в нашей гостиной.